— Пришло время возвращаться в столицу, — сказал он. — Я горжусь тобой, Максим. Ты оказался достойным учеником. Даже не ожидал, что так время пролетит.

Я был тронут его словами. Несмотря на все испытания, через которые он меня провел, я действительно привязался к этому эксцентричному и весьма необычному человеку. За этот год мы неплохо подружились, и теперь мысль о расставании вызывала у меня тоску.

В последний вечер перед отъездом Соколова мы сели за прощальную трапезу. Бабушка расстаралась на славу: стол просто ломился от разнообразных блюд.

Мы с аппетитом принялись за еду, обсуждая планы на будущее. Я как раз рассказывал о своем намерении посетить столицу, когда вдруг заметил, что Андрей Павлович как-то странно побледнел.

— Учитель, с вами все в порядке? — спросил я с картинным беспокойством.

Соколов не ответил. Его лицо приобрело зеленоватый оттенок, а глаза расширились от ужаса. Внезапно его скрутил такой сильный спазм, что он чуть не упал со стула.

— Еда! — только и смог выдавить он сквозь стиснутые зубы.

Я невинно похлопал глазами.

— А что с ней? Прекрасная, вкусная еда. Кормят у бабушки отменно! Или же вы хотите сказать иначе?

Соколов уставился на меня, когда я повторил его фразу, сказанную в первый день нашего знакомства, он все понял.

— Значит, ты узнал рецепт моего яда, да? — прохрипел он, прежде чем его снова скрутило.

Я не смог сдержать торжествующую улыбку.

— Ну, вы же сами говорили, что я способный ученик. Вам бы в уборную, а то будет неловко…

Договорить я не успел, очередной приступ боли заставил Соколова вскочить и броситься к выходу. Я слышал, как он, спотыкаясь, бежит по коридору в сторону уборной.

Глядя ему вслед, я не мог удержаться от смеха. Наконец-то справедливость восторжествовала! Бабушка, конечно, неодобрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала на этот счет — все же это было из-за действий моего учителя.

На следующее утро мы с Соколовым стояли у ворот поместья. Машина, которая должна была увезти его в столицу, уже ждала.

— Ну что ж, — сказал он, глядя на меня с гордостью, — должен признать, ты превзошел все мои ожидания. Я до сих пор удивлен, что ты смог распознать состав яда, которым я травил тебя целый год. Его рецепт, между прочим, никто кроме нас двоих не знает.

— У меня был хороший учитель, — я скромно улыбнулся.

Андрей Павлович рассмеялся, но тут же поморщился, видимо, все еще чувствуя последствия вчерашнего отравления.

— Да уж, ученик превзошел учителя. Что ж, Максим, я горжусь тобой. Ты многому научился за этот год. Настоящий сын своей матери!

Тут я безо всяких подначиваний низко поклонился, выражая свое глубочайшее и искреннее уважение.

— Благодарю вас за все, учитель. Ваши уроки были очень полезными и, надеюсь, помогут мне в выживании.

Соколов усмехнулся, затем он полез во внутренний карман своего камзола и достал оттуда небольшой металлический предмет.

— Вот, возьми, — сказал он, протягивая мне жетон. — Это мой знак представителя судебного бюро. Ты заслужил его.

Я с трепетом взял жетон. Он был тяжелее, чем я ожидал, и приятно холодил ладонь.

— Этот жетон позволит тебе войти в Судебное Бюро, если вдруг понадобится помощь, — объяснил Соколов. — Столица — небезопасное место. Лучше бы тебе, конечно, ее сторониться, но если вдруг ты посетишь ее, не забудь навестить старого судмедэксперта.

Да, как будто меня может миновать такая участь. Я, может, и выглядел как ребенок, но все прекрасно понимал и знал, для чего мне прививали иммунитет к ядам. Столица, действительно, опасное место, особенно, когда ты сын влиятельной фигуры.

— Спасибо, учитель, — искренне поблагодарил я. — Я буду хранить его как зеницу ока.

Мы обменялись еще несколькими словами, и Андрей Павлович сел в машину. Я смотрел, как необычно выглядящий для прошлого меня транспорт удаляется по дороге, увозя моего эксцентричного наставника. Часть меня была рада, что изнурительные уроки закончились, но другая часть уже начинала скучать по нашим безумным экспериментам.

Теперь моим единственным учителем оставался дядя Эдвард. Я вздохнул, представляя, какие испытания ждут меня впереди — ведь теперь мы могли заниматься дольше, если не учитывать, конечно, моей обычной учебной занятости.

Годы летели незаметно. Каждый день был наполнен тренировками, учебой и новыми открытиями. Дядя Эд оказался не менее требовательным учителем, чем Соколов, но его методы были совершенно иными. Он учил меня не только контролировать ману, но и понимать ее природу, чувствовать ее течение в мире вокруг нас.

Правда, зачастую это преподносилось через боль и изнурительные физические тренировки, а также спарринги.

Тогда я впервые узнал, что дядя слепой. И это, признаться, меня настолько потрясло, что я неделю ходил как в воду опущенный. Подумать только. Слепой человек каждый день ронял меня спиной на землю. Всегда знал, где я нахожусь, и, что самое необычное, он предельно точно знал, кто именно находится перед ним.

Со временем я начал замечать, как меняюсь и сам, благодаря его тренировкам. Мое тело стало сильным и выносливым, разум — острым и гибким. Я научился использовать простейшие слова, облачая их в силу.

Но самое главное — я начал понимать, насколько глубоко магия пронизывает этот мир. Она была везде: в шелесте листьев, в дуновении ветра, в каплях дождя. И чем больше я учился, тем яснее осознавал, как мало еще знаю. Возможно, это и нужно, чтобы стать магом?

Так пролетели еще девять лет. Девять лет учебы с лучшими учителями Дальнего Востока по всевозможным наукам, ведь школьную программу никто не отменял, ну и, конечно же, обучение магии с дядюшкой Эдом, который за эти годы совершенно не поменялся внешне. Будто бы вампир какой-то. Жуть, в общем.

А вот я как раз таки поменялся, хотя почти и не замечал этого, пока однажды, глядя в зеркало, не увидел перед собой молодого мужчину вместо мальчишки, которым пришел в этот мир.

В день моего восемнадцатилетия произошло нечто необычное. Утром ко мне подошла служанка и с поклоном передала конверт.

— Молодой господин, — сказала она, — вас приглашают на важный разговор к господину и госпоже.

Я удивленно поднял бровь. За все эти годы дедушка и бабушка никогда не обращались ко мне настолько официально. Что-то явно изменилось.

Да еще и письмо… Мы же в одном поместье, зачем вообще письмо, еще и с гербовым оттиском рода Темниковых в виде скрещенных мечей и пляшущими тенями. Довольно зловещий герб для тех, кто занимается финансами империи уже которое поколение.

С легким волнением я открыл конверт. Внутри была короткая записка, написанная изящным почерком бабушки:

'Максим Николаевич Темников,

Мы ждем тебя в большой гостиной в полдень. Есть важное дело, которое требует твоего безотлагательного присутствия.

С уважением, Валентина Андреевна Темникова'

Я перечитал записку несколько раз, пытаясь понять, что бы это могло значить. Простое приглашение. Достаточно было передать его устно со служанкой или просто дождаться вечера, когда мы все равно будем вместе ужинать.

Однако тогда я еще не знал всю важность материальных документов. И бабушка, которая чтила правила поместья и была малость повернута на выполнении всех процедур, конечно же, не упустила и этот маленький момент.

Я не знал, чего мне ожидать, а до полудня оставалось лишь несколько минут. Так что с чувством волнительного предвкушения я отправился в гостиную. Чувствую, что после этого разговора многое изменится. И предчувствие меня, как показали дальнейшие события, не обмануло.

Глава 6

Я медленно подошел к дверям большой гостиной, чувствуя, как сердце бьется чаще обычного от предчувствия скорых перемен. Глубоко вздохнув, я повернул позолоченную ручку и вошел внутрь. Комната встретила меня приглушенным светом и знакомым ароматом старинных книг.