В своей прошлой жизни я редко находил время для подобных занятий, вечно погруженный в работу и бесконечную гонку за успехом. Но здесь, в этом новом мире, дядя Эдвард сумел вбить в мою голову важность ежедневных тренировок так прочно, что теперь я не мог представить свой день без этой утренней рутины. Да и чем крепче тело, тем сильнее магия, пусть и не напрямую и со многими условностями, но лучше я продолжу тренироваться, а то, кто знает, где сейчас находится дядя Эдвард — он и раньше меня вылавливал, когда я еще не понимал, зачем это надо.

Пробегая мимо цветущих кустов сирени, я невольно улыбнулся, вспоминая, как поначалу ворчал и сопротивлялся этим тренировкам. Дядя Эдвард был непреклонен, и теперь я был ему за это благодарен. А потом просто сформировалась привычка, и все.

Завершив круг, я остановился у небольшого фонтана, чтобы перевести дыхание. Капли воды, сверкающие в лучах восходящего солнца, освежали разгоряченное лицо. Я позволил себе минуту покоя, наблюдая, как просыпается мир вокруг меня. В окнах поместья постепенно загорался свет — слуги приступали к своим обязанностям.

Вернувшись в дом, я направился в свою комнату, чувствуя приятную усталость во всем теле. Умывшись прохладной водой, я услышал осторожный стук в дверь.

— Войдите, — произнес я, вытирая лицо полотенцем.

Дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула Мила. Ее глаза расширились, а щеки мгновенно залились румянцем, когда она увидела меня, стоящего перед ней в одних только штанах.

— О, прошу прощения, молодой господин! — воскликнула она, отводя взгляд. — Я не знала, что вы… не одеты.

— Брось, Мила, — махнул я рукой, усмехнувшись. — Ты видела меня и в менее приличном виде с самого детства.

Мила, казалось, покраснела еще сильнее, если это вообще было возможно.

— Но мы… мы ведь повзрослели, молодой господин, — пробормотала она, все еще не решаясь поднять глаза.

Я не смог сдержать улыбку. Было что-то трогательное в ее смущении, напомнившем мне о том, как далеко мы ушли от тех беззаботных дней нашего детства.

— Ладно, что у тебя там? — спросил я, решив сменить тему.

Мила, словно обрадовавшись возможности отвлечься, поспешно протянула мне сверток с одеждой.

— Я принесла вашу новую одежду, молодой господин. Немного приталила рубашку и подогнала по размерам.

Я развернул сверток и внимательно осмотрел работу Милы. Она прекрасно знала мои размеры и делала работу невероятно качественно. Внезапно мне в голову пришла идея.

— Мила, — начал я, — ты ведь с детства увлекаешься пошивом, верно?

Она кивнула, и ее глаза загорелись энтузиазмом.

— Да, это моя страсть. Все свободное время бы этим занималась, люблю делать красивые наряды, правда… использовать их не всегда выходит, — последние слова она произнесла с легкой грустью в голосе. — А что-то не так с одеждой, молодой господин? — обеспокоено посмотрела девушка на меня.

— Нет-нет, с ней все прекрасно, — поспешил заверить я ее. — Просто взгляни сюда.

Я подошел к гардеробу и распахнул дверцы, демонстрируя ряды парадных мужских нарядов, каждый из которых был более пестрым и вычурным, чем предыдущий.

— Какие прекрасные наряды! — ахнула Мила. — Молодой господин, вы будете выглядеть просто великолепно в любом из них!

Я скептически хмыкнул.

— Прекрасные? Мила, это же настоящая безвкусица. Мне нужно что-то строгое и деловое, а не эти павлиньи хвосты. Ну ты взгляни, что это за рукава, в таком даже поесть невозможно, а если писать, то все чернила будут на манжетах.

Мила выглядела озадаченной.

— Но ведь так одеваются аристократы, разве нет?

— Возможно, — прервал я ее, — но у меня есть идея получше. Скажи, ты сможешь сшить одежду по рисунку и примерному описанию?

— Конечно, молодой господин. Я могу сшить все, что угодно, если у меня будет хороший образец или рисунок.

Я кивнул и, взяв лист бумаги, быстро набросал эскиз костюма, который планировал надеть на поэтический вечер. Мила с любопытством наблюдала за моей работой, и когда я закончил, она внимательно изучила рисунок.

— Это… очень необычно, молодой господин, — произнесла она наконец. — Я никогда не видела ничего подобного. Даже без гофрированной отделки и жабо. Очень странно, но… интригующе.

— Это очень хороший и удобный костюм, Мила, — улыбнулся я. — Мне не нужно выделяться, я просто хочу удобства для себя. Ты сможешь сшить его за пару дней?

Мила задумалась на мгновение, явно прокручивая в голове процесс работы.

— Думаю, да. Я попрошу помощи у швей рода Темниковых. Мы неплохо сдружились, так что за два дня точно управимся.

— Отлично, — кивнул я. — Я знал, что могу на тебя положиться.

Мила зарделась от похвалы и, сделав легкий реверанс, поспешила покинуть комнату, унося с собой мой эскиз.

Сколько я ни пытался научить ее называть меня просто Максим, хотя бы когда мы наедине, все бесполезно.

Приведя себя в порядок и одевшись, я направился в Судебное Бюро. Здание, как всегда, встретило меня суетой и гулом голосов. Поднявшись на нужный этаж, я привычно замедлил шаг перед дверью кабинета Соколова. Мое тело автоматически напряглось, готовясь к возможным сюрпризам.

Осторожно открыв дверь, я мгновенно отпрянул в сторону, уворачиваясь от струи какой-то подозрительной жидкости, вылетевшей из скрытой форсунки. Что-то новое, а где же иглы?

Перекатившись по полу, я избежал падения тяжелого мешка, который, судя по глухому звуку удара, был наполнен чем-то весьма увесистым.

— А, Максим, — раздался голос Соколова из глубины кабинета. — Рад, что ты не теряешь форму. Проходи, не стой на пороге.

Я сделал шаг вперед, но тут же прищурился, потому что слишком уж ехидным был голос учителя.

Послышался треск тетивы.

— Защити! — выставил я руку в сторону.

Три арбалетных болта со спиленным острием ударились о возникший передо мной барьер и упали на пол. Не смертельно, но даже так, учитывая скорость их полета, они и перелом оставить могут. Если попадут куда надо.

Я выпрямился, отряхивая костюм.

— Доброе утро, учитель. Вижу, вы сменили репертуар.

— Нужно же как-то развлекаться, — усмехнулся он. — Я периодически меняю ловушки, а то есть тут такие, кто начинают привыкать и захаживать чаще. А мне и так бумаг хватает, чтобы мне еще и новые доставляли. Ты только взгляни, вот этот отчет о погибшем в прошлом году мужчине. Хоть от яда помер, а то я бы за ним следом отправился, только от скуки.

Я подошел к его столу, попутно перепрыгнув через едва заметную нить, натянутую на уровне щиколоток.

— У меня к вам дело, учитель, — начал я без предисловий. — Мне нужна информация о том деле в поезде. Хочу посмотреть протокол допроса наемников и узнать, что стало с контрабандным товаром.

Соколов наконец оторвался от своих бумаг и внимательно посмотрел на меня.

— И зачем тебе это, думаешь, следователи не справятся?

— Есть пара моментов, которые меня беспокоят, — ответил я, выдерживая его взгляд. — Хочу проверить некоторые догадки.

Соколов задумчиво погладил бороду, а затем кивнул.

— Что ж, полагаю, это не повредит. Товар, как обычно в таких случаях, осел на складах бюро вместе с другими доказательствами. Сложно найти концы контрабанды. Скорее всего, повиснет дело. Да и с протоколом допроса дела обстоят не так гладко.

Он достал из ящика стола папку и протянул мне. Я быстро пробежал глазами по строчкам, чувствуя, как растет мое разочарование.

— Здесь же почти ничего нет, — произнес я. — Неужели они так мало говорили?

— Боюсь, что так, — пожал плечами Соколов. — Эти ребята оказались крепкими орешками. Единственное, что можно сказать наверняка — они боятся своего нанимателя гораздо больше, чем нас. Оно и верно, мы-то их не убьем. А с той стороны за развязанный язык ждет смерть.

— Неужели у вас здесь практикуют пытки? — удивленно поднял бровь я.

— Ну, не то чтобы прямо пытки… — хмыкнул Соколов. — Скажем так, у нас есть реестр разрешенных методов убеждения. Правда, они не очень эффективны против матерых ребят, которых готовили к подобному.